- 348
- 1,634
Детство
Я родился в пригороде Лос Сантоса в 89 году «одноэтажной Америки» среди бумажных домов, множества деревьев, палящего Андреасовского солнца и кучи бродящих собак. Я начал свою жизнь в хорошей семье, моя семья была самодостаточная, средний класс в общем. И в принципе мое появление предвещало еще большее счастье в нашей семье. Моя мать была заботливой женщиной в те дни, отец любящим мужем и примерным отцом. Все это было так, пока мне не перевалило за 4. У меня даже была подружка, представляете? Впрочем, мы просто росли вместе с Мари, но о каких-то чувствах я не задумывался ни тогда, ни после. Я даже немного сожалею, что вышло так, как вышло в плане, что я больше никогда не пересекался с ней. Но в этом не моя вина. В 93-ом у отца была затяжная командировка в Детройт, из которой тот, к сожалению, не вернулся. Моя мать, Дениз, говорила, что он нас бросил. Пыталась отвлечь меня отрезвляющей ложью. Лишь много лет спустя я узнал, что отец нас не бросал, да и задумывался я об этом часто. Как может отец, который привязан всеми фибрами души к своей семье, ее бросить? На самом деле отца подстрелили какие-то афроамериканцы, вероятно. Я не знаю, что я бы делал с этой правдой в те года и как она могла бы на меня повлиять, на мою психику, я просто не знаю этого. Единственное, что отпечаталось во мне, так это злоба на отца, что он поступил, как последняя тварь с нами. А мамаша быстро нашла ему замену, не прошло и пару месяцев с исчезновения отца. Этому я начал удивляться только в подростковом возрасте. Его звали Льюис и он был слишком белым для нашей семьи, даже белее матери, будто какой-то северянин.
Через год у меня родилась сестра Сара. Естественно, ей дали фамилию Паттерсон, а я по-прежнему остался со своей, отцовской. Кажется, это единственное, что осталось у меня от него. Сейчас я уже его и не помню. Не помню, как он выглядел, как одевался, что любил, а что не любил. Я не питал никаких неприязненных чувств к своей сестре, я даже радовался, что она есть. Чего не сказать об ее отце, с отчимом у меня отношения сразу стали натянутыми, может потому, что я как хрен в стакане был в этой /новой/ семье. Я не нравился ему, а он мне, да, я питал злобу на отца за то, что тот ушел от нас. Но я не считал, что нашей семье нужен какой-то левый тип, который еще и со мной тоже не особо взаимодействует. Да и вообще у меня складывалось впечатление в те года, что наша жизнь скатывалась именно из-за его прихода, хоть это и было не совсем правда. Мы съехали с нашего миленького загородного домишко вглубь города, в томные, вонючие кварталы - промозглого пьянства, дури, дешевого секса и невыносимого пота – Севилля. Всегда неприятно, когда твоя семья значительно теряет в своих возможностях, мать не могла в одиночку обеспечивать нас и платить по счетам за дом, наверное, поэтому она так быстро нашла замену отца, но и он не мог стать им в силу своих интересов. Мы быстро теряли в средствах, что нам пришлось его выставлять на торги. Мы переехали в относительное дешевую квартиру, недалеко от берега. Это единственное, что осталось от прежней комфортабельной жизни.
Коммунальное жилье, что было построено в 80-ые года прошлого столетия быстро было заселено разными слоями населения, постепенно вытесняемые цветными. К 94 году в прожектах жило не менее 45% черных, 30% испаноязычных и лишь 25% белых. Богатых здесь не было, да здесь не было даже среднего класса. Мы так быстро погрузились в бедность, что я даже не помню, как это могло произойти.
С первых недель, как мы заселились, здесь постоянно были крики, шум, гам и потасовки. В 5 лет, когда я с ребятами были на детской площадке, играли во что-то, чего я уже и сам не помню, я закусился из-за какого-то пустяка с парнишкой моего возраста. Я не помню, в чем была причина нашей перепалки и брани, но мне всегда казалось в более старшем возрасте, что это было что-то незначительное. В принципе, мы могли бы разойтись на мирном, перестав друг с другом взаимодействовать, хоть и в бедном, тесном обществе это сделать сложно. Но подначиваемые другими своими сверстниками на драку, мы ввязались в нее. Все могло кончиться буквально через пару ударов, как это бывает у детей в такой драке всегда кто-нибудь расплачется буквально после первого удара, и этим кто-то был не я. Однако, не кстати для меня на крики или сам по себе вышел его отец. И здесь не принято, мол пожмите друг другу руки и живите дружно. Вместо этого отец начал нагнетать на сына, чтобы тот вел себя, как мужчина и не ныл из-за того, что пропустил пару оплеух. Самое хуевое для меня то, что подобными наставлениями папаша натравливал его на меня, продолжая махаться дальше. Это заставило меня запомнить, что свое нужно выгрызать. Биться, пока один из вас не рухнет. Но осознание, конечно же, приходит не сразу, а спустя время. Впрочем, в таких вот условиях прошло мое детство. Неприятное, немного жестокое, суровая жизнь бедных кварталов.
Подростковый период
Входя в подростковый период молодые люди пытаются вырваться из семейного очага, даже те, кто этим уютом не обделен. Девушки в этом плане более целеустремленные или вовсе безынициативные. Противопоставляя себя родителям, парни, как правило, сбиваются друг к другу, слоняясь без дела по улицам и ничем полезным не занимаясь. Проблемы моей сестры была в том, что она слишком была привязана к матери, а я только начинал понимать эту жизнь. Наверное, будь она на моем месте, она, как и все девчонки того времени, точно бы знала, куда, зачем и с кем нужно идти. Мы просто сбивались в одну общую структуру, которая пыталась самоутвердиться на общем фоне. Да и ко всему прочему, мне просто некуда было больше идти. Даже и квартира, в которой мы жили, хоть и была вроде как родной, но мне никогда не хотелось там задерживаться. Но не потому, что в подъездах /торчали/ нелепые уродцы и шлюховатые твари, а потому что и моя мать превращалась в одну из таких убогих. Я не заметил, когда это началось или как это произошло, но к моим 13 годам она уже плотно сидела крэке, и что еще хуже, в нашей квартире постоянно ошивались ее /поставщики/. Я подозреваю, что расплачивалась она своей натурой, ведь денег у нас почти не было. Через пару лет после ухода отца Сары мы начали существовать на пособие, а наша мать перебивалась с одной работы на другую, пока не скатилось к тому, что она перестала вообще работать. Если оглядываться в прошлое, то я даже не знаю, как мы выживали. Можно было бы и не говорить об образовании, ведь у меня на это просто не было времени, как я считал тогда. Но на самом деле мне как раз и надо было сосредоточиться на учебе и только ней. Видя, как наша семья приходит в упадок, я сам начал распоряжаться финансами. Я пытался занять место моего отца, полностью прекратил поток средств к матери, сам приобретая продукты на те талоны, что я получал.
Помимо прочего я начал заниматься мелкой коммерцией. Покупал за дешево, продавал на улицах подороже. Иногда я получал некоторые вещи бесплатно. Ну вы знаете, как это бывает, удача подвернулась здесь, *показывает обеими ладошками на один бок*, фортуна показалась там, *переводит обе ладошки на другой бок*. Да чего греха таить, немного подворовываешь тут и там, как придется. Но я не занимался этим постоянно, я пытался казаться милым парнем, у которого в жизни все так же прекрасно, как у тех пай-мальчиков, которые живут беззаботной жизнью под крылом своих обеспеченных родителей. Я им завидовал, страшно завидовал, наверное, это побуждало во мне желание что-то делать, расти. Я посещал школу, но мне там было дико скучно, я считал, что теряю попросту там время. К тому же никто из моей компании в школу не ходил, вероятно поэтому они и остались в говне, кстати, некоторых я уже пересажал. Забавно повернулась история. Моя жизнь по-прежнему складывалась в борьбе, как в детстве, только сейчас выросли запросы, желания и существовать стало как будто сложнее, может из-за того, что мне пришлось рано взять на себя ответственность за себя, за мать и за сестру. Моя сестра так была не похожа на меня, она всегда сторонилась и чуралась той жизни, которую проживала наша мать, или интересов, которыми были поглощена все наше поколение того времени. Она будто была рождена для чего-то более высокого, лучшего. Поэтому она больше думала о своей учебе, чем я. Я будто завяз в этом болоте, пока не пришел час икс.
Часом икс стал маленький период в 16 лет относительно моей прожитой жизни, когда мы с корешами в очередной раз начали подстебывать какого-то /заблудшего пастуха/. Постоянные оклики того, передразнивая, задиры привели очень быстро к тому, что этот хрен был не просто с пушкой, которой он воспользовался, когда на него полетел Джефф, под общее улюлюкание, но еще и копом при исполнении. Он нихуя не был обычным патрульным, который был на смене в гражданской. Он, мать его, был каким-то крутым хреном, которого даже не привлекли за это. Он просто достал табельный глок-17 и шлепнул Джеффа точным выстрелом в грудь. Любой шум сошел на нет, даже шум из подъездов. В принципе это было обычное дело, когда слышны выстрелы, улица смолкает. Но в этот раз все это произошло не просто на наших глазах, а с нами, с нашим парнем. Джефф был самым рослым из нас, но не самым старшим и недалекого ума. Я помню, как меня обуял страх, я медлил минуту, стоял, как вкопанный, пока все пятились от мужика. Никто и не собирался лезть на него. Что сделает кучка оголтелых невооруженных подростков опытному стрелку? Вот именно – нихуя. Такие моменты заставляют переоценивать свою жизнь. Правильно ли мы живем, в том ли направлении движемся, и к чему хотим прийти в общем. Я бросил свои занятия в зале. Да, мы посещали местный спортзал. Его открыл бывший заключенный. Мужик был нереально крутым в свое время – /старый солдат/, но после выхода, он словно стал мямлей. Никогда не ввязывался в спор, любые провокации глотал и всячески избегал конфликтов. И это несмотря на то, что его рожа по-прежнему была не из лицеприятных и по телосложению он был почти как качок-переросток, но это я утрирую, конечно.
В любом случае это не меняло сути, посещал ли я зал или нет. Нужно было обмозговать, как выжить в этом мире и не схлопотать пулю, как Джефф. И мне почему-то на ум приходил этот хрен из /пиди/, я подумал, что смог бы так же. Не мочить ублюдков, Джефф был тем еще засранцем, но в смысле обеспечить семью, свое достойное будущее и в лучшем случае очистить свой район. Я начал работать в этом направлении. Шаг за шагом. Я поправил дела в учебе, да, они по-прежнему были не очень, но этого хватало для минимального количества баллов для выпуска и подачи своей заявки в колледж. Был и другой вариант свинтить в армию на два года, а затем заскочить в полицейскую академию. Но я однажды встречал военных, а еще эти фильмы: «Да, сэр!» «Нет, сэр!» «Так точно, сэр!». Словно эти имбецилы ничего другого не умеют, как и их выражения лиц. Ну и горячие точки. Ираке шла полным ходом и даже и представить было нельзя, что через пару лет она закончится. Да, я поступил в колледж, это позволило мне завести новые знакомства, даже найти более-менее приличную работу, но по-прежнему денег не хватало. Но возвращаться к привычному образу жизни точно не было никакого желания. Мысли о Джеффе еще теплились в моей памяти, всплывая ясными очертаниями, хуже всего то, что я по ночам первый месяц только об этом и думал, ворочаясь в кровати и пытаясь выгнать из себя всю эту грязь.
Было трудно, но эти года как будто и не заметно пролетели, впрочем, именно в эти года я узнал про своего отца. Кто бы мог подумать, что я наткнусь на небольшую статью в интернете об этом: «Отец был убит поздним вечером около банкомата, из показаний следователя говорилось, что в ходе ограбления». Даже уже тогда я не помнил его черт лица, но имя, его приблизительный возраст и город совпадали. Даже уже тогда я не помнил его черт лица, но имя, его приблизительный возраст и город совпадали. В этом меня мать не обманула, отца и правда звали Роджер Кевингтаун, и он действительно поехал в Детройт. Вообще это была единственная правда, которую она мне рассказала. Я не был шокирован этой новостью, но был все же был опечален, а еще к тому начали накладываться воспоминания из прошлого, когда мать воспитывала во мне чувство злобы к отцу, или когда появился Паттерсон в нашем доме и все в таком духе. От этого у меня еще больше проявлялось отвращение к этой законченной наркоманке, но она моя плоть и кровь, и я не мог ее бросить совсем, к тому же Сара была привязана к ней. Но еще большая ненависть во мне закипала к уличным бандам. Я как молодой человек, вплотную подходящий к взрослой жизни начал осознавать всю бесполезность и глупость того, чем я занимался. Все это подводило и раздувало пламя бурной деятельности к поступлению в /пиди/. К выпуску из колледжа я точно знал, что хочу стать детективом или чем-то вроде того, а потому готов часами проводить на улицах в качестве патрульного, вычищая всю эту грязь, к которой я когда-то относился с каждого темного уголка, заставляя этих червей прятаться еще глубже и быть еще незаметнее.
Черное и синее
Я не был в числе лидеров и не особо стремился к ним, я вообще старался держаться тени в плане не люблю быть в центре внимания. Я поступил в академию с трудом, но все же смог это сделать. Моих проходных баллов едва хватало. Первые месяцы академии выдались для меня невероятно сложными, такого дикого стресса я еще не испытывал. Жизнь в гетто, мне казалось, куда проще, может потому, что там нечего терять? Впрочем, по физической подготовке мне было чуть проще, чем с другими дисциплинами. К тому же я твердо шел к своей цели. Меня успокаивало, что я был не самым последним в списках. С самых первых дней нас распределили по небольшим группам по вступительным анкетам, нашему прошлому. Каждого из нас шерстили по всем пунктам. Тогда я был поистине рад, что вовремя соскочил с той стези, на которую вступил входя в подростковый возраст, более всего мне повезло, что я ни разу не привлекался. Несмотря на то, что и занимался чернухой по-малому. Если бы все эти факты вскрылись, то моя карьера закончилась, не успев начаться. Я помню это чертово давление, когда нам по отдельности говорили, что нам здесь не место и вообще они сделают все, чтобы нас вышвырнуть. Впрочем, это было так. Первые недели мою группу дрочили не вынимая не только по физухе, но еще и грузили разными законами и правилами. И каждый раз приводили пример, как другие стажеры обрастали проблема за отступление от правил, не знаю, насколько это было правдой, но это однозначно было пугающе. Когда ты по закону сделал что-то не так и тебя не просто вышвыривают и гнобят, но еще преследует государство, скатывая все к уголовной ответственности, сечете? Неправильно выписал штраф, нарушив порядок? Бум, пошел нахер и еще плати за то, что тот, кого ты оштрафовал, подал иск на весь департамент. А эти бюрократические козлы хрен с тебя слезут. Теперь вы представляете, я думаю, каково это было, когда ты не особо во всем этом волочешь, но ты обязан это знать. Я уверен, что столько бумажной работы я никогда больше не делал ни после, ни сейчас, ни буду вообще. Со стороны могло показаться, мол этот парень работает как все, обычный график с 8 до 17, 2 выходных и отпуска, но на деле.. Если кто-то, как я, не успевал все заучить или знать те законы, о которых ты и понятия не имеешь, то приходится вкалывать до глубокой ночи, пока ты себе это не вобьешь в бошку, тупым здесь не место, но я столько идиотов повстречал, работая уже после академии, что даже не знаю, как они вообще не прошли?! Легче не становилось, каждый день дроч-дроч-дроч, а я еще думал, что в армии дрочка, или это во всех государственных учреждениях так? Впрочем, хотя бы как-то легче в академии становилось лишь ближе к ее концу, да и то, наверное, загрузить психологически ближе к окончанию академии пытались даже хлеще, чем в начале, что ты делаешь что-то не так, и что вообще как можно это делать так плохо относительно к любому делу. Когда мы приходили нас было что-то около 38-40 человек, в группе со мной было еще 9. Из нас 10 только 3, включая меня, смогли выпуститься. Самый крайний знаете, когда ушел? Думаете, что его выперли, что он такой хуевый? Не-а, он просто сломался. За два дня до конца, представляете? Он точно знал, что через два дня окончание, последние тесты и наконец, полноценная работа, но он просто свалил. Наверное, решил, что это не то, чем он хотел бы заниматься. Ну и насрать на того хлюпика, я не был готов к академии, но я знал, ради чего я делаю то, что делаю и буду делать. Все только для того, чтобы очистить улицы от смрада.
Академию-то я смог закончить и был наконец готов к настоящей работе. Я попал к более опытному парню, который был старше меня года на 4, может лет 5. Я не интересовался у него за возраст. Мы достаточно много времени проводили в патруле с Джоуи, я вырос можно сказать на улице, поэтому работать на улице мне было приятно, даже легко, но каждый раз я ловил себя на мысли, что, наверное, я перебарщиваю, когда произвожу задержание или арест. Да, в академии меня этим задрочили. Этими правилами, от которых зависит твоя карьера. А я не хотел вот так заканчивать свой путь в /пиди/, потому старался сдерживаться, впрочем, Джо никогда не говорил мне что-либо по этому поводу. Он был веселым мужиком, с которым были легко работать.
В июле 2022 года мы, как обычно, отрядом реагировали на вызов. Командир быстро сориентировался и распределил на каждого из нас свои задачи и места. Мы с напарником были рядом. Ситуация была неоднозначная.
Единственным спасением, будто остается попадание в ФБР, которое будто как манна небесная падает мне в руки. Мою заявку наконец одобрили в 24-ом. Я неплохо освоился за последние месяцы, но нужда в деньгах по-прежнему осталась, я отдаю 70% своей зарплаты на лечение матери и лишь остальными 30% оплачиваю свои счета и счета сестры. Кажется, у меня нет другого выбора, как вернуться на улицы в /синем/.
cred: delone
Последнее редактирование:
