- 443
- 260
Я родился и вырос в Лос-Сантосе, городе, где грязь и блеск соседствуют на каждом углу. Моё детство прошло в обеспеченной семье: отец управлял строительной фирмой, а мать владела салоном красоты в Ричмане. У нас был большой дом, хорошая машина и финансовая стабильность. Вроде бы идеальная жизнь, но уже тогда я начал понимать одну простую вещь: контроль — это основа порядка, а порядок — это единственное, что отличает сильного человека от слабого.
С детства я привык получать всё, что хочу, но не думайте, что я рос избалованным. Наоборот, я понял одну вещь: чтобы держать всё под контролем, нужно быть лучшим. Мне нравился порядок, везде и во всём. Тогда мне было около 10 лет, когда я впервые ощутил это стремление. Неубранная комната, раскиданные игрушки или тарелки на столе вызывали во мне неприязнь. Но дело не только в тарелках — я ненавидел хаос в любых проявлениях: забытые документы, неработающие часы, несобранный портфель. Однажды, когда отец уехал на пару дней в командировку, его рабочий кабинет превратился в беспорядок. Я убирался в нем почти весь день и расставлял папки по алфавиту. Родители смеялись, но для меня это было важно: я чувствовал, что контролирую маленький кусочек этого мира.
Я учился в Davis High School — одной из лучших школ Лос-Сантоса, где учились дети из влиятельных семей. Благодаря отцовским деньгам у меня не было проблем с поступлением, но оценки я зарабатывал сам. Учеба давалась мне нелегко: я не был гением и не обладал особым талантом. Тем не менее, дисциплина и упорство позволяли мне держаться в числе лучших. Мой распорядок дня был прост: школа, спортзал, домашние задания.
В младших классах я был обычным ребенком, дружил с соседскими парнями и иногда попадал в неприятности. Но всё изменилось в 13 лет, когда мой друг Мэтт провалился на экзамене и сказал: «
В старших классах я был известен как парень, который всегда выполняет работу на отлично. Не лучший, но стабильный. Я уважал порядок и презирал тех, кто не мог держать слово или план. В тот период отец начал подталкивать меня к семейному бизнесу. «Строительство — это надежно», — говорил он. Но я хотел другого. Я не видел себя сидящим в офисе и раздающим указания строителям.
Мой интерес к закону возник случайно. Однажды, гуляя по району, я стал свидетелем уличной драки, и прибывшие офицеры полицейского департамента Лос-Сантоса разняли участников за считанные минуты. Эффективно и хладнокровно. Я начал читать о работе полиции, узнал о LSSD — Окружном департаменте шерифа Лос-Сантоса. В отличие от городской полиции, окружные шерифы обладали большими полномочиями и охватывали целые районы. Тогда я понял, что это мой путь. Почему не в ФБР, как многие бы спросили? Всё просто. Я хотел оставаться в городе, который знаю как свои пять пальцев, в центре событий, а не сидеть за столом в федеральном офисе.
АКАДЕМИЯ
Секрет моего успеха был прост: чёткий план. Каждое утро начиналось с пробежки до рассвета, чтобы войти в форму ещё до того, как сержанты начнут орать нам в уши. Тренировки? Они были тяжёлыми, но я заставлял себя выкладываться на максимум. Не потому, что хотел кому-то что-то доказать, а потому, что знал: тот, кто показывает слабость, автоматически становится аутсайдером. И я не собирался быть в числе тех, на кого показывают пальцем.
Расписание в академии было бешеным. Утром физические тренировки — бег, кроссфит, рукопашка. Потом лекции: криминалистика, тактика, правовые нормы. После обеда — снова физуха, стрельба, работа в команде. И где-то между этим всем надо было найти время на самостоятельную учёбу. Как я всё это выдерживал? Просто убрал всё лишнее из своей жизни. Никаких отвлечений, никакого телефона, никаких праздных разговоров. Я не пришёл сюда искать друзей, я пришёл учиться.
На выходных, когда остальные академики позволяли себе расслабиться, я сидел над учебниками или занимался на стрельбище. Некоторые шутили, что я «задрот» в форме, но это меня не волновало. Я знал, что это окупится. И знаете что? Оно окупилось. Каждый экзамен, каждое испытание — я подходил к ним с холодным расчётом и тщательной подготовкой. Не лучший, но всегда где-то в топе. Секрет в том, что никогда не нужно терять темп.
Поэтому меня запомнили как человека, который не терпит слабостей — ни своих, ни чужих. Одним из самых сложных, но и запоминающихся моментов Академии для меня стало полевое тактическое учение на выдержку и стрессоустойчивость. Это было не просто очередное задание, а настоящее испытание, которое могло сломать кого угодно. Меня — нет.
10 километров кросса в полной экипировке под палящим солнцем. Плечи ломило от тяжёлого бронежилета, каска давила на голову, а оружие, казалось, весило вдвое больше обычного. Темп был адский. Некоторые кадеты начали сбавлять скорость, кто-то уже едва переставлял ноги. Я смотрел только вперёд. Усталость? Я не позволял себе о ней думать. Справа, на бегу, я заметил Роджерса. Он уже плёлся, будто вот-вот рухнет.
— Соберись, Роджерс! — рявкнул я сквозь зубы, не сбавляя темпа. — Если ты сдохнешь здесь, что ты будешь делать в настоящем деле?
Он посмотрел на меня с ненавистью, но ускорился. Это было не для него — это было для команды. Даже если я не искал друзей, на задании нельзя быть одному. Этому нас учили с первого дня.
Когда мы добрались до полосы препятствий, лёгкости не добавилось. Паузы на отдых не было. Прыжки через барьеры, ползание под колючей проволокой, подъёмы на стену — всё это на фоне бесконечных криков инструкторов, которые делали всё, чтобы нас сломать. Я слышал, как кто-то матерился позади, как кто-то тяжело дышал. А я просто продолжал. Я не был самым быстрым, но я был чётким. Каждое движение — продуманное.
После выпуска меня направили в патрульную службу. Мой первый день на работе запомнился навсегда: затхлый запах улиц в районе Вайнвуда, воры в магазинах, домашние разборки. Лос-Сантос был таким же грязным, как я помнил его в детстве. Я был полон идеализма, но первые недели показали, что одного желания недостаточно. Еще два года я ездил по улицам, следя за тем, чтобы этот город хоть немного напоминал цивилизованное место. Я ненавидел хаос, ненавидел грязные районы и ненавидел людей, которые не могут справиться со своей жизнью и жестокостью. Поэтому мне стало ясно, что бесконечные круги по улицам — это только верхушка айсберга. Я не хотел просто реагировать на вызовы и выписывать штрафы — мне нужно было больше. Я видел, как в каждом районе поднимали голову банды, как преступность затаивалась, но не исчезала. Хаос никуда не уходил. Мне хотелось не просто наблюдать, а искоренять его изнутри.
ОССБ: операция «Безопасные улицы»
ОССБ - предложил мне то, чего не было в патруле — влияние и контроль. В этом подразделении я мог участвовать в более глубоких операциях, работать с расследованиями и влиять на ситуацию не на уровне мелких нарушений, а в корне. Для большинства людей эта аббревиатура ничего не значит, но для меня это был шанс вырваться из унылого патрульного круга и заняться настоящим делом. ОССБ — это, по сути, передовая линия борьбы с грязью этого города. Кто там оказывается? Всякая мразь. Наркоманы, мелкие бандиты, воры, те, кто торгует дрянью у школ, или просто люди, которые опустились настолько низко, что уже не заслуживают ни уважения, ни права дышать тем же воздухом, что и нормальные люди. Поэтому, да, перевод в ОССБ был логичным шагом. Патруль научил меня быть жёстким, внимательным и адаптивным, но я хотел больше. Я хотел не просто бороться с последствиями, а уничтожать причины. ОССБ стало для меня новым уровнем, где я мог применять всё, чему научился на улицах Лос-Сантоса, и работать над чем-то действительно значимым.
Поэтому там я наконец почувствовал себя на своём месте. Теперь я занимался тем, что действительно важно: искоренял преступность своими методами.
Операция против банды «Лос Ацтекас» была кульминацией нескольких месяцев работы Отдела Специальной Безопасности (ОССБ). Всё началось с простого задержания на улице: патрульные перехватили одного из мелких наркоторговцев, который таскал кокаин в районе Пиллбокс-Хилл. Под давлением он начал давать показания, и вскоре стало ясно, что вся сеть наркотрафика контролировалась Габриелем Альваресом — известным лидером «Лос Ацтекас».
Подготовка началась с анализа всей информации, которую уже собрал департамент. Мы получили ориентировки по складам, транспортным маршрутам и местам встреч банды. Однако многое оставалось пробелом. Я принял на себя роль координатора разведки и работал практически сутки напролёт.
Мы подключили двух проверенных информаторов, которые имели контакты среди низших членов банды. Одного из них — мелкого механика по имени Энрике — пришлось подкупить, а второго — давнего арестанта Карлоса — мы освободили условно-досрочно в обмен на информацию. Через них мы выяснили, что «Лос Ацтекас» готовят крупную сделку на складе в районе Оушен-Докс, где они планировали передать товар посредникам из другой группировки.
Кульминацией дела стал рейд на склад в районе Оушен Докс, где Альварес с подельниками договаривались о крупной поставке наркотиков. Всё шло не по плану. Во время штурма Альварес и несколько его людей оказались вооружены до зубов. Завязалась перестрелка. Я никогда не забуду этот момент: я увидел, как он тянется за дробовиком, и без раздумий выстрелил. Это был мой первый смертельный выстрел. Я закрыл дело, но этот момент стал для меня переломным. Тогда я понял, что иногда приходится делать грязную работу самому, чтобы добиться результата. И придумывать свои методы. Конечно, я всегда соблюдал закон, но не мог игнорировать, что иногда традиционные методы не обеспечивают нужного результата. И вот, в своей работе, я обнаружил одну дикую дыру в процессуальных процедурах, которая позволяла мне действовать быстрее и жестче, чем того требовал кодекс.
Что это было? Это была одна серая зона, которая позволяла мне использовать физическую силу в ситуациях, когда обычно этого делать было нельзя. Это была угроза немедленного насилия или активного сопротивления, которая могла быть интерпретирована как необходимая оборона или угроза жизни.
Если преступник активно сопротивляется или угрожает оружием, а ситуация на грани насилия, то офицеры часто прибегают к лишению свободы с применением силы — даже если есть шанс, что позднее суд признает действия насильственными. Я использовал этот момент, чтобы успокоить нарушителя до того, как он успеет обострить ситуацию. И в таких случаях, если мои действия не превышали разумные пределы, они не подвергались особой проверке, ведь обвинения в жестокости или превышении полномочий могли быть скомпрометированы даже самим фактом немедленного реагирования. В случае сопротивления — ты всегда мог заявить, что действовал в целях защиты. Причина, по которой я стал применять такие методы, была довольно простой — я хотел, чтобы люди начали переучиваться и менялись. В полицейской работе многие преступники не реагировали на слова, на предупреждения или стандартные методы задержания. Им было всё равно на законы, правила и даже на вероятность наказания. И зачастую, чтобы заставить их понять, что их действия могут привести к последствиям, требовалось применить жёсткие меры.
Причина, по которой я стал применять такие методы, была довольно простой я хотел чтобы люди начали осознавать последствия своих поступков. Не каждый был готов сразу поверить в силу закона, и если их не удавалось успокоить обычными методами, я использовал физическое воздействие, чтобы донести до них, что они не могут действовать без последствий.
ПЕРЕВОД
Перевод в Диллимор стал для меня своеобразным переломным моментом в карьере, хотя сам я не видел этого как большой шаг назад или вперёд. На тот момент мне уже было почти 30 лет, я успел заработать немалый опыт работы в ОССБ, и на руках у меня была хорошая репутация. Но было что-то, что заставило меня задуматься о переменах.
По сути, перевести меня в Диллимор предложили не по своей воле, а скорее как вариант для расширения горизонтов. Этот маленький город, с его затуманенной репутацией и скрытыми проблемами.. И не только для меня как офицера, но и для всего департамента. Тот район был меньше, но не менее опасным. Поговаривали, что там были реднеки, старые байкеры и довольно серьёзная преступность, в отличие от больших городов, где всё более заметно, где больше людей и больше шума.
Почему я согласился? Всё просто. Я был готов к изменениям, и меня привлекала перспектива выполнить новую задачу. В Лос-Сантосе я стал одним из тех, кто уже прошёл через множество операций, через множество ситуаций, и порой казалось, что можно просто застрять в рутине. Диллимор же был чем-то новым, что могло позволить мне взглянуть на вещи с другой стороны, научиться чему-то новому, испытать себя в других условиях.
Мне также предложили лучшую зарплату, что было не маловажным моментом. В Диллиморе я мог себе позволить чуть больше, чем в Лос-Сантосе, где борьба за хорошую должность и статус была настолько жестокой, что для карьерного роста приходилось затрачивать больше усилий.
В общем, работа в Диллиморе дала мне новую перспективу. Там я научился смотреть на полицейскую работу иначе, более глубоко, с учетом локальных реалий, не ограничиваясь рамками стандартных инструкций и больших операций. Это было время изменений, новых вызовов и множества личных выводов.
Ах, да. Забыл сказать, однажды принял решение о вложении в акции, это было решением, которое изменило мою жизнь, хотя на тот момент мне было сложно точно объяснить, почему я решил этим заняться. В моём случае это не было каким-то долгосрочным финансовым планом или заготовленным шагом. Это было, скорее, интуитивное решение, основанное на наблюдениях и том, что мне казалось, будет выгодно. Я всегда старался быть в центре событий, будь то на службе или в личной жизни, и финансовая сторона жизни в какой-то момент стала важной для меня.
На тот момент в Лос-Сантосе активно развивалась одна технологическая компания, которая производила новейшие гаджеты и предлагала услуги, значительно улучшавшие взаимодействие с личной информацией и повседневной жизнью. Это была компания PasadenaTech. Я знал о ней от местных новостей, читал статью о том, как их устройства становились всё более популярными среди молодежи и бизнеса. В какой-то момент я понял, что это может быть интересной возможностью. Они только начали расширяться на новые рынки, и их акции были относительно недорогими, что дало мне шанс попасть в их рост на ранней стадии.
Когда я вложил деньги, акции компании стоили относительно недорого, но мне казалось, что рынок не оценил их потенциал. Через несколько месяцев компания объявила о запуске нового продукта, который, по их словам, должен был революционизировать рынок. Как только новость о запуске нового устройства разлетелась по сети, акции компании буквально взлетели. Стоимость моих инвестиций начала стремительно расти, и я, по-настоящему, осознал, насколько хорошо я распознал возможность.
Через год после моего вложения акции SantosTech выросли почти на 300%. Я получил значительную прибыль, которую вложил в дальнейшие проекты. Мой доход увеличился, и я больше не волновался о деньгах. Вместо того чтобы тратить всё на материальные вещи, я начал инвестировать, осознавая, что моя жизнь стала более стабильной и предсказуемой.
Конечно, не все в моей жизни стали легче только благодаря деньгам. Я по-прежнему оставался в полиции, продолжал работать над улучшением ситуации в Диллиморе, но теперь у меня была возможность не только обеспечить своё будущее, но и стать более независимым.
Лос-Сантос продолжает быть полным хаоса и преступности, но теперь я уже не просто патрульный, а человек, который может неплохо повлиять на ситуацию. Я не только борюсь с преступниками, но и стараюсь изменить этот город, поддерживая порядок и справедливость там, где они так необходимы.
Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что всё, через что я прошёл — не было случайностью. Все те испытания, трудности и моменты сомнений закалили меня и дали мне силы быть тем, кто я есть сегодня. В моей жизни есть баланс: служба, которая даёт мне смысл и цель, и личные достижения, которые открывают новые горизонты.
Я счастлив, что смог привести свою жизнь в порядок. Всё, что я пережил, стало основой для того, чтобы сегодня быть на вершине, уверенным в себе и готовым к новым вызовам. Всё у меня в порядке, и теперь я могу смотреть в будущее с уверенностью, зная, что я контролирую не только свою судьбу, но и те события, которые происходят вокруг меня.
Последнее редактирование:
